У черноморских твердынь. Отдельная Приморская арми - Страница 100

100

После того как подошли основные силы Приморской армии, наша бригада была включена в четвертый сектор обороны. Комендантом его стал генерал–майор В. Ф. Воробьев, командир 95–й стрелковой дивизии. Артиллерия дивизии начала оказывать нам поддержку. Начальство было теперь ближе, улучшилась связь, нас стали чаще проверять и информировать об обстановке. Но, хотя наших войск под Севастополем значительно прибавилось, за 8–й бригадой оставили весь ее прежний участок — 9 километров по фронту.

В конце ноября, когда немцы поутихли, мы усиленно занялись укреплением своих позиций. Штаб вносил подсказанные опытом первых боев коррективы в систему управления батальонами. Партийная комиссия бригады, возглавляемая батальонным комиссаром Ефимом Марковичем Хиславским, переходила из подразделения в подразделение, разбирая заявления о приеме в партию. За дни боев их набралось более двухсот.

Краснофлотцы по–хозяйски обживали свой рубеж. Каждая рота уже имела помимо обычных большую землянку, расположенную метрах в пятистах от переднего края. Вечером она становилась своеобразным клубом, куда собирались на огонек печурки свободные от службы бойцы.

Вспоминается, как, обходя позиции четвертого батальона, я заглянул в такую землянку, привлеченный доносившимися оттуда веселыми голосами и смехом. Человек двадцать сидели на скамьях, придвинутых к двум печкам, в которых потрескивали смолистые чурки. Присел к огоньку и я, краснофлотцы тесно сгрудились вокруг, и пошла у нас общая беседа.

Было приятно ощущать приподнятое настроение бойцов. А они наперебой рассказывали разные смешные истории. Потом я все‑таки спросил, по какому это поводу сегодня такое веселье. И самый активный рассказчик забавных историй ответил:

— А почему ж нам, товарищ бригадный комиссар, не быть веселыми? Немца бьем, а сами сидим в тепле, обуты, одеты, горячий харч имеется!..

Я пожалел, что эти слова не слышат из первых уст наши хозяйственники. Они раздобыли в конце концов и теплое белье, и сапоги для всего личного состава. Обнаружив на Северной стороне бездействующий банно–прачечный комбинат, интенданты бригады с помощью местных жителей привели его в порядок, и краснофлотцы начали ходить с позиций в баню, а после мытья получали чистое белье. И вот даже специально заготовленные сухие чурки для печек стали регулярно доставляться в батальоны и роты… Все это немало значило для настроения бойцов, особенно в такую раннюю зиму, когда уже в ноябре холода дошли до Крыма.

Конечно, не только о веселом говорили в тот вечер в землянке. Вспоминали краснофлотцы родные края, делились думами и тревогами о том, как идет война. Кто-то, обернувшись ко мне, сказал:

— Что правда на нашей стороне — это понятно. И что немцев в конце концов победим — тоже ясно. А вот как здесь, под Севастополем, пойдут дела?

На прямой вопрос надо было и отвечать прямо. Я рассказал, сколько дивизий бросили немцы на город и как, несмотря на это, сорвался у врага план быстро им овладеть. Севастополь сковал крупные фашистские силы, которые не могут идти дальше. На всех нас большая ответственность за то, чтобы и впредь сковывать их, изматывать, истреблять.

Бойцы помолчали. Потом немолодой краснофлотец, куривший огромную, скрученную как‑то по–особому «козью ножку», негромко, но веско сказал:

— Насчет этого можете, товарищ комиссар, не сомневаться. Понимаем, что не всем доведется увидеть победу, а истреблять фашистов будем нещадно. И не быть нашим детям рабами!

Так убежденно это прозвучало, что все в землянке шумно выразили одобрение и даже зааплодировали.

Мы не обольщались затишьем на фронте: не приходилось сомневаться, что враг готовится к новому наступлению. И решили опять провести «большую разведку». Наметили ее на 27 ноября.

Командующий Приморской армией отнесся к нашему намерению одобрительно, однако потребовал, чтобы план разведки доложили ему лично. Командир бригады был занят проверкой рот, выделяемых для разведки боем, и ехать на армейский КП пришлось мне.

Генерал–майор И. Е. Петров принял меня немедленно и сразу углубился в наш план. Просматривая его, он высказывал частные замечания, которые каждый раз предварял деликатным: «А может быть, лучше так?» В целом план командарму понравился.

— Вашу инициативу, — сказал он, — ставлю в пример. Нельзя оставлять врага в покое. Надо его тревожить, чтоб не вздумал считать нас слабее себя. Для этого и необходимы такие налеты. Но учтите — за излишнюю потерю людей будете отвечать. Проверьте все еще раз, а завтра я постараюсь к вам заехать.

Командарм сдержал слово и побывал 26 ноября в бригаде. С КП он сразу же отправился в подразделения, беседовал там с бойцами и командирами.

— Берегите людей, — наставлял генерал командиров рот и взводов. — Главное в бою — перебить как можно больше вражеских солдат, а своих сберечь.

Воспользовавшись приездом командарма, В. Л. Вильшанский доложил ему о том, что у нас все еще нет постоянного начальника штаба, должность которого исполняет начальник оперативной части. Подумав немного, И. Е. Петров сказал:

— Если вице–адмирал Октябрьский согласится, можно назначить к вам майора Сахарова из девяносто пятой дивизии. Это серьезный штабной работник, хорошо показал себя под Одессой.

Через несколько дней майор В. П. Сахаров прибыл в бригаду.

Вторая разведка боем также прошла успешно. В 3 часа 27 ноября подразделения, участвовавшие в ней, атаковали противника. Первая ударная группа под командованием старшего лейтенанта Я. Г. Кибалова и политрука А. П. Иванова, перебив немецкое боевое охранение, ворвалась на окраину деревни Калымтай. Гитлеровцы, ночевавшие здесь, были застигнуты врасплох и вначале вообще не оказали организованного сопротивления. Многие солдаты убегали, бросая оружие.

100