У черноморских твердынь. Отдельная Приморская арми - Страница 124

124

Занимаем командный пункт 3–го морского полка. У полковника Гусарова и его начальника штаба подполковника Харичева измученный вид. Петр Васильевич Харичев — давнишний мой друг. Уже несколько лет мы оба служим в Севастопольском гарнизоне. В свое время он сменил меня в должности помощника начальника Военно–морского училища береговой обороны имени ЛКСМУ. И вот вновь скрещиваются наши военные дороги.

— Желаю успеха, Евгений Иванович! — крепко жмет мне руку Харичев перед тем как отправиться в тыл.

— Пусть отдохнут, а мы тут повоюем! — басит Ехлаков. Он сбрасывает с себя снаряжение, как будто пришел домой. — Ну‑ка, связисты, вызывайте четвертый батальон!

Связь работает. Командиры и комиссары батальонов—на своих местах. Атака назначается на 15 часов.

За некоторое время до нее к нам на КП прибыл генерал Коломиец. Трофиму Калиновичу не сидится на месте, хочется везде побывать, все самому посмотреть и проверить.

— Как готовность, полковник?

— Все на исходных рубежах, ждут сигнала.

Внезапно вблизи КП начинают рваться мины. Я тяну генерала за рукав в землянку. Отставший от нас адъютант Коломийиа лейтенант Дубинин задерживается наверху. Падает еше одна мина, и мы слышим чей‑то возглас: «Лейтенанта убило!»

Выскакиваем из убежища.

— Друг ты мой, как же ты так? — горестно склоняется Трофим Калинович над бездыханным уже Дубининым.

Наступает час контратаки. За высотами, там, где начинается море, открывает огонь береговая артиллерия. У Заланкоя и Черкез–Кермена (Крепкое) загремели разрывы первых снарядов.

Батальон Гегешидзе двинулся к высоте 137.5, прикрывающей хутор Мекензия № 2. Но немцы успели поставить на высоте множество пулеметов. Это настоящая «пулеметная горка», и она встречает атакующих ливнем огня. Матросам приходится залечь. Раненые отползают назад.

— Бейте по высоте! — неистово кричит Гегешидзе в телефонную трубку.

А наши мины ложатся не там, где надо, — за высотой… Оказывается, корректировщик, высланный перед атакой в передовую роту, убит. Командир минометного дивизиона старший лейтенант Волошанович сам выдвигается вперед с телефоном. Мины начинают рваться на переднем скате высоты.

— Здорово! — восхищается Гегешидзе. — Прямо по пулеметным гнездам! Прибавь, прибавь, Волошанович!..

Грянуло «ура», и на «пулеметную горку» пошла одиннадцатая рота. Ее повел, увлекая матросов все выше и выше, батальонный комиссар Шеломков из политотдела бригады. И фашисты не выдержали краснофлотского натиска, отошли.

— Высота наша! — рапортует Гегешидзе.

Я уже у него в батальоне. Идем с ним на только что отбитую у немцев горку. Навстречу несут на импровизированных носилках из двух винтовок и плащ–палатки смертельно раненного Шеломкова.

— Кричали ему: «Стой, ложись!», —оправдывается политрук роты Василий Дудник, — а он все впереди и впереди, уж больно настойчивый…

К вечеру бригада овладела первой линией немецких окопов и на других участках. Но развить успех не удается — нет резервов. Генерал Коломиец ничем не может помочь: крупные силы фашистов угрожают левому флангу его дивизии.

Ночью ко мне на КП явился сосед справа — полковник Василий Андреевич Костышин. Полковник он флотский, но Полевой устав знает: правый сосед устанавливает связь с левым.

Василий Андреевич—тоже мой сослуживец по училищу береговой обороны, где он был известен как неутомимый и несколько педантичный поборник воинского порядка. Кое‑кто недолюбливал его за строгость и особенно за склонность организовывать всякие авральные работы. Зато учебно–техническая база была им создана образцовая. А на войне ему выпала честь командовать батальоном, сформированным из курсантов училища.

Костышин похудел и осунулся, но, как всегда, подтянут. Войдя в землянку, одернул шинель и встал навытяжку. Приглашаю его присесть к столику, и Василий Андреевич начинает свой обстоятельный доклад:

— Гора Кара–Кобя господствует над одноименной долиной. Разведка батальона освещает всю долину…

— Спасибо, Василий Андреевич, — говорю я, выслушав его до конца. — За правый фланг я спокоен. С утра начнем активные действия. Поддерживайте нас.

— Курсанты не подведут, Евгений Иванович!

Костышин подобрал из офицеров училища отменных помощников. Ротами в курсантском батальоне командуют полковник Корнейчук, капитаны Компанеец и Сабуров. Батальон участвует в боях с первых чисел ноября — сперва под Бахчисараем, а теперь здесь, на Мекензиевых.

Комендант сектора требует тщательно вести разведку перед нашим фронтом. Выручают в этом отношении опытные бригадные разведчики старший лейтенант Иван Павликов и старшина 1–й статьи Андрей Хорунжий. Они со своими помощниками искусно разузнают расположение подразделений и огневых средств противника, за хватывают «языков». Нередко приносят и трофейное оружие. Особенно ценны для нас автоматы, которых пока еще нет на снабжении.

Бои становятся все более упорными. Но несмотря на все попытки противника выбить нас с занимаемых рубежей, мы удерживаем их прочно.

— Говорил я вам — остановим, и остановили! — резюмирует Трофим Калинович Коломиец при очередной нашей встрече, расхаживая по тесной комнатке своего КП. — Но фашисты производят перегруппировку, подтягивают резервы. Готовьтесь, Жидилов, к новым атакам врага. А пополнения дать не могу, — Коломиец замахал обеими руками, словно упреждая еще не высказанную мною просьбу. — И на третий морской полк не рассчитывайте. Он нужен нам во втором эшелоне.

124